В субботу правящая партия «Единая Россия» провела предвыборный съезд перед осенним голосованием на выборах в Госдуму и опубликовала первую пятерку своего федерального списка. Президент Владимир Путин, который выступил на съезде, предложил включить в него министра обороны Сергея Шойгу, главу МИД Сергея Лаврова, главного врача больницы в подмосковной Коммунарке Дениса Проценко, уполномоченного по правам ребенка Анну Кузнецову и сопредседателя штаба ОНФ Елену Шмелеву. Но при этом в список не попал бывший президент и председатель партии Дмитрий Медведев, который единолично возглавлял его в 2011 и 2016 годах (как и Путин в 2007-м), пишет «Настоящее время».
Проценко, к которому Путин весной 2020 года приезжал в больницу в начале эпидемии коронавируса, ранее заявлял, что не будет баллотироваться в Госдуму. Но тем не менее вошел в список правящей партии. Философ и социолог Григорий Юдин считает, что врач, вероятно, был вынужден это сделать: «Единая Россия» искала кандидатов, которые не вызовут раздражения у электората, и Проценко могли заставить согласиться стать кандидатом примерно так, как простых врачей заставляют участвовать в выборах и голосовать за кандидатов от власти.
«Речь идет о сигнале по всей системе, по всей бюрократии до самого низа: есть начальник, что он захочет – то вы и будете делать», – заметил в связи с этим Юдин в интервью Настоящему Времени. Он отдельно подчеркнул, что количество исходящего от власти насилия в связи с выборами резко выросло в последнее время: арестовывают кандидатов от оппозиции, давят на тех, кто может выставить свою кандидатуру. «Думаю, что для Путина гораздо важнее понимать, что он держит в страхе абсолютно всю систему, чем набрать определенный процент голосов», – подчеркивает Юдин.
— Зачем Кремлю нужен Денис Проценко и почему его нужно было заставлять баллотироваться?
— У «Единой России» не очень хорошая ситуация перед осенним голосованием: партия довольно многих раздражает и может собирать на себе достаточно серьезное протестное голосование. Плюс партия собирается обеспечить результат путем принуждения. А когда ты таким образом действуешь, важно, чтобы люди, которых ты принуждаешь прийти на участок, не проголосовали «с фигой в кармане», не поставили на участке галку за других кандидатов – а это в последнее время происходило довольно часто.
С этой целью составляются списки партии, особенно по одномандатным округам и в протестных регионах. И их наполняют людьми, которые не вызывают агрессии и раздражения. А это врачи, учителя, в последнее время, конечно же, врачи. Это очевидные кандидаты. Проценко в этом смысле воплощает эту линию. Он стал ключевой фигурой на фоне борьбы с коронавирусом, он врач и спасает людей, борется с эпидемией на переднем краю. Это не совсем супергерой, но он не вызывает раздражения. Это человек из контингента, который придет выборы, причем в основном насильно. Как супергерой он никогда не позиционировался, но он не вызывает желания ему врезать. Так что технологически это понятная вещь.
В последние годы мы видим, что выборы в России превращаются в фестиваль насилия, и в этом году то же самое происходит. Мы видим аресты, грубое силовое давление на тех, кто заявляет желание выдвинуться.
Мы видели мощную силовую кампанию принуждения к голосованию на праймериз «Единой России», и она совершенно точно будет повторена в сентябре. Я думаю, что насилие должно сформировать основной посыл этой предвыборной кампании: смысл не в том, чтобы «Единая Россия» получила столько-то голосов и столько-то мест в парламенте, а в том, чтобы транслировать идею «Мы вас заставим». И в этом смысле то, что случилось с Проценко, довольно показательно. Он опытный человек, понимает, как принимаются политические решения в России. Он за несколько дней до съезда заявил, что не собирается баллотироваться, – я практически уверен, что это было сделано с целью отвести от себя такого рода предложения, что после этого ему баллотироваться и не предложат. Но было символически важно заставить идти на выборы, в список «ЕР» человека, который прямо говорит, что он не хочет этого делать. И это – часть общего сигнала насилия.
– Зачем власти в России вообще демонстрировать насилие на всех этапах кампании – во время праймериз, сейчас, на самом голосовании? Тем более если результат выборов будет довольно предсказуем?
– Я предлагаю смотреть на то, что делают политические лидеры в Кремле. Исходя из этого, мы можем видеть, как они оценивают ситуацию. А они не оценивают предстоящие выборы как «все равно, что там будет, на выборах, мы их все равно выиграем». С их точки зрения это не так, и это видно по поведению Владимира Путина.
Путин чувствует сильное беспокойство, он чувствует, что его база сокращается и что даже если он будет действовать прежними методами – та часть электората, который он несимпатичен (а тем более та часть, которой несимпатична «Единая Россия», а таких явно больше), может одерживать победу. Это было показано за последние два-три года. И единственный способ, который видят в связи с этим для себя политические менеджеры в Кремле – это транслировать сигнал о насилии более четко. Еще раз: очень важно, что речь уже не идет о получении какого-то процента голосов, эти голоса – побочный продукт. Речь именно о сигнале по всей системе, бюрократии до самого низа и элитам: есть начальник, что он захочет – то вы и будете делать. Это очень важный сигнал. И я думаю, что для Путина сегодня гораздо важнее понимать, что он держит в страхе абсолютно всю систему, чем набрать определенный процент голосов.
– Ситуация с Дмитрием Медведевым, что он не войдет в список «ЕР», – она укладывается в эту же парадигму?
– С Медведевым все довольно просто: у него высокий антирейтинг. В России быть против Путина некомфортно и опасно. Но этих людей все равно достаточно много: их уже около трети или больше, хотя для них это некомфортно и опасно. Но по этой причине все то раздражение этих людей, которое должно быть адресовано Путину, выливается на Дмитрия Медведева. После того как он лишился поста премьер-министра, его рейтинг свалился буквально в течение нескольких дней.
Понятно, что Медведев в списке «ЕР» в этих условиях – идеальная кандидатура для того, чтобы спровоцировать протестное голосование. Этого Кремль хочет избежать. Я не думаю, что этот вариант совсем не рассматривался, но в итоге в список решили поставить людей, которые вызывают как можно меньше раздражения – именно для квазилояльной аудитории, которая все равно придет на избирательные участки.
Стратегия на предстоящих выборах состоит в том, чтобы засушить явку, чтобы на участки пришло как можно меньше людей. Но при этом важно не вызвать отрицательных эмоций у тех, кто придут на участки, в значительной мере под принуждением. И с этой точки зрения Проценко, конечно, куда более удачный вариант для этих людей, чем Медведев.
— Связываете ли вы срочность, с которой в Москве и некоторых других регионах стали прививать людей от ковида, с тем, что осенью эти люди должны пойти на выборы? В пятницу заммэра Москвы Анастасия Ракова заявила, что все участвующие в выборах должны быть вакцинированы.
— Это два параллельных сюжета, которые неизбежно скрещиваются. В России политические администраторы всегда живут выборами, в любой момент: это всегда держится в голове. А ситуация с коронавирусом дает им ряд дополнительных козырей. Например, можно сейчас объявить очередной квазилокдаун и тем самым парализовать любую агитацию, а когда будет висеть физиономия Проценко на всех щитах – говорить, что это не агитация. Да, коронавирус создает некоторые дополнительные возможности. Но когда ты узурпировал всю власть в стране – потенциал таких возможностей у тебя безграничный. Почему бы им не воспользоваться?
Читайте также: Протесты в России пошатнули кресла единороссов перед выборами в Госдуму
Только главные новости в нашем Telegram, Facebook и GoogleNews!
Tweet