Foreign Affairs о «неудобном» альянсе Ирана и России

Встреча министров обороны России и Ирана. Москва, февраль 2016 года
Встреча министров обороны России и Ирана. Москва, февраль 2016 года

Политолог Мохсен Милани в Foreign Affairs оценивает перспективы ирано-российского альянса, складывающегося вокруг сирийской войны, и приходит к выводу, что он вряд ли будет долговечным.

В конце августа Иран удивил многих, разрешив российским ВВС пользоваться авиабазой Шахид-Ноже (известна также как Хамадан-Шахруки — ред.) в центральной части страны для авиаударов по сирийским территориям, которые, по утверждению Тегерана и Москвы, находятся под контролем террористов. Это было нетривиальное решение — оно противоречит фундаментальному принципу внешней политики Ирана после исламской революции. С 1979 года Иран защищает свой суверенитет по принципу «ни Востока, ни Запада» — этот популярный лозунг начертан над входом в здание МИД в Тегеране.

И уже 37 лет Иран не давал никаким иностранцам доступа на свои военные базы. Так почему же это произошло сейчас?

Решение стало символом углубления политических и военных связей между Ираном и Россией. Сотрудничество двух государств в Сирии — фактически самый значительный с 1979 года случай военного взаимодействия Ирана с другой страной, и оно может осложнить сближение Ирана с Западом.

Впрочем, это не означает, что в российско-иранских отношениях нет напряженности, — стороны относятся друг к другу с изрядным недоверием. К примеру, вскоре после заявления России о том, что Иран дал ей доступ на базу Шахид-Ноже, несколько депутатов меджлиса осудили это решение как нарушение конституции, которая запрещает создание иностранных военных баз на территории Ирана. Несколько иранских чиновников тут же заняли оборонительную позицию, подчеркнув, что решение было конституционным, потому что Россия лишь временно пользовалась базой для дозаправки, но она оставалась под командованием Ирана. Они настаивали, что Высший совет национальной безопасности — самая высокая инстанция Ирана в области международных отношений — одобрил решение. А министр обороны Хоссейн Дехган, который за последние два с половиной года пять раз побывал в Москве, заявил, что Иран не намерен предоставлять российским Вооруженным силам доступ на другие базы, но добавил, что «если Россия запросит об этом, Иран рассмотрит запрос».

Официальная позиция Ирана заключается в том, что две страны находятся в отношениях стратегического сотрудничества, в основном с целью спасти Сирию от террористов, которые угрожают и Ирану, и России. Но реальность значительно сложнее.

Неудобные союзники

У иранцев глубоко укорененное историческое недоверие к России. Ни одна страна не захватила силой такую большую территорию, как Россия за последние несколько веков. После Второй мировой войны Красная армия, в отличие от британских и американских войск, отказалась уйти из Ирана и основала две недолго просуществовавшие марионеточные республики в иранском Азербайджане и Курдистане. Только из-за американского дипломатического давления в 1946–47 годах оккупационная армия покинула страну. Недоверие Ирана к России сохранялось и после исламской революции 1979 года, когда, к удовольствию Москвы, Иран разорвал свой стратегический союз с США. В 1980-х годах Иран резко критиковал Советский Союз за вторжение в Афганистан и поддержку Ирака, с которым Иран тогда воевал.

Тем не менее Иран сотрудничал Москвой как с противовесом США, которые Тегеран считал большей угрозой. Основатель исламской республики аятолла Рухолла Хомейни в январе 1989 года написал открытое письмо Михаилу Горбачеву. В письме он заверил советского лидера в добрососедских отношениях и предупредил о неминуемом распаде коммунистической системы. Через несколько месяцев две страны подписали несколько соглашений о расширении торгового, культурного и технического сотрудничества. Чернила на этих соглашениях едва успели просохнуть, когда Советский Союз развалился, но добрые двусторонние отношения сохранились.

После 1991 года Запад разработал несколько стратегий сдерживания России, в том числе расширение НАТО. Но президент России Владимир Путин никогда не прекращал попытки снова сделать Россию глобальным игроком. Необходимый шаг на этом пути — возвращение России на Ближний Восток. Но возможности России ограничены. Ее друг в регионе — сирийский режим Башара Асада, но его страна охвачена опустошительной гражданской войной. Другие арабские страны либо борются со своими собственными внутренними проблемами (Египет, Ирак, Ливия, Йемен), либо слишком близки к Вашингтону (Израиль и Саудовская Аравия).

Но Иран не входит ни в одну из этих категорий. И так же, как Петр Великий мечтал об использовании его территории для доступа к теплым водам Персидского залива, его преемники сейчас рассматривают Иран как безопасный мост для возвращения на Ближний Восток.

Тегеран, разумеется, понимает намерения Москвы. Но у него свои причины для сотрудничества с Россией. Прежде всего, она остается мощным противовесом США.

Тегеран, как и Москва, стремится к многополярному миру, в котором последнее слово не будет за Вашингтоном. Москва также может снабжать Иран обычным (неядерным) оружием; она не заинтересована в смене режима или защите прав человека.

Однако Иран продолжает относиться к России не без подозрения, и на это есть серьезная причина. Многие считают, что Москва, хотя и имеет некоторые общие цели с Тегераном, часто пользуется им как разменной монетой при сделках с США. Воспоминания о секретной договоренности вице-президента Эла Гора и премьер-министра Виктора Черномырдина в 1995 году еще свежи — тогда договорились о том, что Россия к 1999 году прекратит поставки оружия Ирану, а США не будут применять против нее закон 1992 года, по которому должны быть введены санкции против всех, кто продает Ирану оружие. Хотя продажи российского оружия продолжились, секретность сделки усилила подозрения Тегерана в отношении надежности России.

Подобным же образом Тегеран не может забыть, что Россия не воспользовалась своим правом вето в 2006 году, когда ООН ввела критические санкции против Ирана из-за его ядерной программы. Позже Иран был раздосадован тем, что Россия так и не поставила ему обещанные зенитно-ракетные комплексы С-300. В 2007 году Россия согласилась продать эти системы, которые были нужны Ирану для защиты его ядерных объектов. Но затем Москва под давлением Вашингтона и Иерусалима отказалась от поставок. Иран подал иск против России в Женевский арбитражный суд. В 2016 году Россия наконец согласилась предоставить Ирану С-300, но только после подписания договоренностей о ядерной программе Ирана, которые существенно понизили вероятность какого-либо военного удара по Ирану.

Россия, в свою очередь, понимает, что Иран, если окажется в ситуации выбора между ней и Западом, несомненно, выберет Запад из-за своего исторического недоверия к России и понимания, что Россия не сможет предоставить ни новейшие технологии, ни инвестиционный капитал, необходимый Ирану для его модернизационных программ. Россия же старается поддерживать напряженность между Вашингтоном и Тегераном на достаточно высоком уровне, чтобы предотвратить их сближение, но не до такой степени, чтобы это привело к войне или серьезной конфронтации.

Отношения двух стран серьезно осложнены продолжающейся борьбой внутри Ирана за то, какое направление примет его внешняя политика в новой ситуации, сложившейся после договоренности по ядерной программе. Умеренные силы, стремящиеся к сближению с Западом, хотят дружественных, но не слишком близких отношений с Москвой. А сторонники жесткой линии, противники сближения с Западом, благосклонно относятся к тесным отношениям с Россией.

Несмотря на унаследованную напряженность, политический альянс Ирана и России, скорее всего, продержится несколько лет. Вскоре после ставшего поворотным пунктом соглашения по ядерной программе между Ираном и шестью глобальными державами Путин встретился в Тегеране с высшим руководителем Ирана Али Хаменеи и подарил ему редкий старинный экземпляр Корана. Две страны договорились о существенном углублении экономических и военных связей в период постепенного снятия санкций против Ирана после ядерного соглашения.

Все эти тенденции в полной мере реализовались в Сирии.

Политический разброд

Политический порядок, который установили на Ближнем Востоке после Первой мировой войны британцы и французы, распадается. Иран рассматривает битву за будущее Сирии как решающий фактор в создании нового порядка. Не сомневаясь, что Вашингтон не поддержит региональные приоритеты Ирана, страна считает сотрудничество с Россией эффективным способом усилить свою позицию в регионе.

Стратегическая цель Ирана в Сирии — защитить Асада, а если это будет стоить слишком дорого, то защитить хотя бы политический, военный и разведывательный аппарат, созданный в Сирии кланом Асадов. Дамаск был безопасным каналом для снабжения оружием и деньгами ливанской организации «Хезболла» — самого ценного стратегического актива Ирана. Присутствие Ирана в Сирии и Ливане дает ему стратегическую глубину в противостоянии с Израилем, если тот решит атаковать. Это также дает Ирану опорный пункт для расширения его влияния на арабском Ближнем Востоке.

Для Тегерана битва за Сирию — еще и центральный эпизод его регионального соперничества с Саудовской Аравией, поддерживающей противников Асада. Ирак, Ливан, Сирия и в значительно меньшей степени Йемен — арены, на которых разворачивается это соперничество. Тегеран считает, что падение Асада ослабит «Хезболлу» в Ливане и правительство Ирака, в котором доминируют шииты. В этом случае Иран лишится большей части своего влияния на Ближнем Востоке, а Саудовская Аравия, поддерживаемая США, сможет стать региональным гегемоном.

Поэтому Иран не останавливается перед материальными затратами и кровью и, поставив на карту свой престиж, изо всех сил старается спасти Асада. Он помог сирийскому режиму организовать нерегулярные вооруженные отряды, направил на фронт своих военных советников, финансировал мобилизацию тысяч иракских и афганских шиитов на сирийскую войну. В гражданской войне в Сирии погибли как минимум несколько сот иранцев.

Российские стратегические цели лишь отчасти совместимы с иранскими. Сейчас у Москвы и Тегерана общая задача — поддержать Асада и победить его противников. Обе страны полны решимости бороться с терроризмом и считают террористическими группами «Исламское государство» и «Джабхат ан-Нусра», недавно переименованный в «Джабхат Фатех аш-Шам» («Фронт завоевания Сирии/Леванта). Обе считают террористами большую часть противников Асада, в том числе и группы, поддерживаемые США.

Россия вряд ли заинтересована в иранском проекте так называемой Оси сопротивления, включающей страны от Ирана до Ирака, Ливана и Сирии и состоящей в основном из шиитских сил. При ее претензиях на роль большой силы на Ближнем Востоке она не может позволить себе ссориться с суннитскими странами. Противостояние с Израилем тоже не в интересах России; отношения между этими двумя странами сейчас исключительно дружественные. Российские силы в Сирии не только не примут участия в каких-либо наступательных действиях против Израиля, но и фактически не позволяют Ирану и «Хезболле» предпринять такие попытки.

Россия с ее глобальными амбициями более, чем Иран, склонна к компромиссу с США по поводу будущего Сирии и судьбы Асада. Россия проявляет большую готовность согласиться с альтернативой Асаду — фигурой, приемлемой для Саудовской Аравии и считающейся с интересами безопасности Израиля. Но Иран, по-видимому, готов рискнуть и сделать ставку на Россию. С одной стороны, Тегеран приветствовал и одобрил российскую военную интервенцию в Сирии, понимая, что без нее у Асада немного шансов выжить. В конце концов, противников Асада поддерживают Катар, Саудовская Аравия, Турция и США. После российской интервенции позиции Асада, к радости Тегерана, улучшились. С другой стороны, эта интервенция в некотором роде уменьшила роль Ирана в Сирии. Многое становится ясным из недавнего заявления Дехгана. Он отметил, что Иран и Россия согласны в том, что существующую политическую систему и территориальную целостность Сирии следует защитить и что «Асад должен остаться лицом, принимающим решения».

Важнее всего его слова о том, что у Ирана и России есть договоренность о том, что «Иран должен быть проинформирован о любом решении в отношении Сирии».

Иными словами, Иран признал, что для возможного американо-российского компромисса не требуется его одобрение.

Ни Востока, ни Запада

Для Вашингтона решение Ирана предоставить России доступ на его авиабазу, по-видимому, стало звонком будильника.

Россия посылает ясный сигнал о своем неизменном намерении поддерживать Асада. В то же самое время Тегеран, не имея ясного представления о политике следующей американской администрации, старается подстраховаться, более тесно кооперируясь с Россией в военных вопросах.

Сейчас внешняя политика Ирана ориентирована в большей мере на Восток, нежели на Запад. Уклон в сторону России, в сущности, тактический. Но если Иран станет стратегическим союзником России, это вызовет глубоко негативную реакцию в Вашингтоне. К примеру, Иран и Россия могут создать антиамериканский блок в Центральной Азии и на Кавказе.

Чтобы избежать такого исхода, США должны попытаться вернуть Иран к его прежнему состоянию «ни Востока, ни Запада». Для этого президенту Обаме нужно создать фундамент для полной реализации положений ядерного соглашения и для улучшения американо-иранских экономических отношений, пока он не покинул Белый дом. Иран достиг заманчивых соглашений с Boeing и Airbus о приобретении нескольких десятков самолетов на сумму около $35-45 млрд — это крупнейшая торговая сделка между Ираном и Западом более чем за четыре десятилетия. Несмотря на то, что в Конгрессе есть возражения против этой сделки, Обаме имеет смысл добиться, чтобы она состоялась. Таким образом начнется реинтеграция Ирана в мировую экономику, улучшатся его экономические связи с Западом и усилятся позиции тех умеренных сил внутри Ирана, которые стремятся к сбалансированной или по меньшей мере нейтральной внешней политике.

Только главные новости в нашем Telegram, Facebook и GoogleNews!