Заявления заместителя министра иностранных дел Российской Федерации Сергея Рябкова о том, что вооруженный конфликт в Украине не завершится до тех пор, пока НАТО не сократит свое военное присутствие в странах восточного фланга Альянса, — полная чепуха. У России нет ни полномочий, ни легитимности предъявлять какие-либо претензии на сферы влияния. Все страны НАТО — это суверенные государства, самостоятельно принимающие решения относительно собственной безопасности. Россия не имеет права диктовать условия безопасности свободным и независимым государствам Европы, включая Украину.
На сегодняшний день, лучшее решение для безопасности Финляндии — это средства, вложенные в поддержку Украины. Именно события в Украине определяют будущее Европы. Поэтому расходы на укрепление национальной обороны, развитие потенциала НАТО и сотрудничество с союзниками по Альянсу не должны идти в ущерб помощи Украине. Напротив — они должны дополнять друг друга. Украина сейчас находится на передовой, где разворачиваются основные боевые действия. Страны ЕС и НАТО не заинтересованы в том, чтобы эта война распространилась на другие территории. И лучший способ предотвратить это — обеспечить Украину всем необходимым для успешного ведения боевых действий и защиты своего государства. Усиление Украины — это усиление общей обороны Европы и НАТО и повышение уровня сдерживания России.
Об этом в большом интервью информационному агентству Guildhall рассказал лидер парламентской группы партии «Зеленых» в парламенте Финляндии, член комитета по вопросам обороны Аттэ Харйанне.
Господин Харйанне, серьезную обеспокоенность вызывает информация, распространенная Financial Times и Reuters о том, что Россия якобы выдвинула требование о выводе сил НАТО из Восточной Европы в качестве условия нормализации отношений с США. Иными словами, Москва стремится включить этот пункт — отвод войск НАТО — в рамки возможного мирного соглашения по Украине. Это означает, что все страны, присоединившиеся к Альянсу после 1997 года, оказываются под угрозой. Как вы оцениваете подобные требования, исходящие от российской стороны?
— Прежде всего, эти заявления — полная чепуха. У России нет ни полномочий, ни легитимности предъявлять какие-либо претензии на сферы влияния. Все страны НАТО — это суверенные государства, самостоятельно принимающие решения относительно собственной безопасности. Россия не имеет и не может иметь никакого права голоса в вопросах размещения войск или оборонительных договоренностей других государств.
В то же время, подобные претензии не являются неожиданностью. Мы помним, что еще до начала широкомасштабного вторжения в Украину, осенью 2021-го Москва выдвигала аналогичные требования: ограничить присутствие войск НАТО, остановить расширение Альянса и тому подобное. Очевидно, что война в Украине — это не только агрессия против одного государства, а элемент широкой геополитической стратегии. РФ стремится восстановить империалистическую сферу влияния и ограничить свободу не только украинцев — которые сегодня страдают под ударами российской армии, — но и других народов Европы. Это еще раз подчеркивает: война в Украине — это не только украинская проблема, а вызов для всей Европы и ее системы безопасности. Подобные заявления России — возмутительны и абсолютно беспочвенны. Россия не имеет права диктовать условия безопасности свободным и независимым государствам Европы, включая Украину.
Несколько представителей НАТО и ЕС, включая Генерального секретаря Марка Рютте и главу германской разведки Бруно Каля, заявили, что Россия готовится к возможной атаке на страны-члены ЕС, входящие в НАТО, в обозримом будущем, чтобы проверить как работает статья 5 НАТО. Какие меры необходимо предпринять для того, чтобы подорвать военный и экономический потенциал России и не допустить подобного нападения? Почему, несмотря на три года санкционного и международного давления, Россия по-прежнему представляет военную угрозу для Европейского союза?
— Прежде всего, необходимо укрепление военных возможностей Европы и стран НАТО. В этом направлении уже сделаны шаги на последнем саммите Альянса: зафиксированы соответствующие обязательства. Однако речь идет не просто о росте расходов — ключевым является наращивание оборонного потенциала, включая подготовку, проведение операций, стратегическое планирование, формирование войск и оснащение. Все это критически важно. Мы должны быть готовы к защите стран НАТО в случае полномасштабного конфликта. Именно это является важнейшим фактором сдерживания. Очевидно, что стратегия России заключается в выявлении уязвимых точек и нанесении ударов именно по ним, при этом избегая прямого противостояния со странами Альянса. Следовательно, мы должны обеспечить достаточный уровень силы, чтобы любая агрессия со стороны России была невозможна.
Существенным элементом этой стратегии остаются экономические санкции. С их эффективностью есть трудности: они не столь жесткие, как должны были бы быть, и их воздействие оказалось слабее ожидаемого. Тем не менее, экономика России испытывает серьезные проблемы, и мы обязаны продолжать санкционное давление, вводить новые ограничения. Это наносит удар по экономическому потенциалу России и, в конечном итоге, ослабляет ее. Конечно, фактором, поддерживающим Россию в данном вопросе, остается Китай, но, несмотря на это, санкции работают, и их необходимо не только сохранять, но и усиливать.
Третьим ключевым направлением является поддержка Украины. Именно Украина сейчас находится на передовой, где разворачиваются основные боевые действия. И мы не заинтересованы в том, чтобы эта война распространилась на другие территории. Лучший способ предотвратить это — обеспечить Украину всем необходимым для успешного ведения боевых действий и защиты своего государства. Усиление Украины — это усиление общей обороны Европы и повышение уровня сдерживания. Это нужно четко осознавать.
Разделяете ли вы западную концепцию «мира через силу» в отношении России? Что, на ваш взгляд, должна означать эта концепция на практике?
— Я считаю, что Россия особенно чутко воспринимает силу и признает ее. Любые возможные переговоры с российским режимом — будь то касательно Украины или других вопросов — должны строиться исключительно с позиции силы. Это — основа любых договоренностей. Поэтому крайне важно, чтобы мы обладали этой силой. Причем речь идет о разноуровневой силе — экономической, политической, дипломатической и, безусловно, военной. Необходимо иметь реальную обороноспособность. Формирование такой силы — наша ключевая задача.
И важной составной частью этой силы также является отказ от зависимости. В частности, мы в Финляндии обращаем внимание на энергетическую политику стран Центральной Европы, где до сих пор сохраняется зависимость от российских энергоресурсов, таких как нефть и газ. Сокращение таких зависимостей — важнейший элемент формирования силы. Любые формы зависимости от России — это уязвимость и слабость.
Мой следующий вопрос касается дополнительных инструментов давления на Россию, которые до сих пор не были задействованы. В частности, я хотела бы сосредоточиться на нефтяных доходах. Как вы оцениваете перспективы дальнейшего давления? Есть ли, по вашему мнению, у Европы еще неиспользованные рычаги воздействия на РФ?
— Да, безусловно, остаются пути для ужесточения санкций. В первую очередь — это обеспечение того, чтобы существующие ограничения реально работали и не обходились через третьи страны. А значит, необходимо вести диалог и предпринимать конкретные действия в отношении этих государств, чтобы гарантировать эффективность санкционного режима. Из последних примеров — сообщения о том, что Россия продолжает получать запчасти для авиалайнеров, несмотря на формальный запрет на их поставку.
Кроме того, важным направлением остается энергетический сектор — поиск новых механизмов ограничения цен, усиление санкционного давления на российский «теневой флот» в Балтийском регионе, а также меры против логистических схем, обеспечивающих экспорт российской нефти и газа. При этом нельзя забывать о собственной энергетической политике: даже если мы больше не закупаем энергоносители напрямую у России (что, увы, все еще происходит), мы через общий рынок поддерживаем спрос, который позволяет Москве переориентироваться на другие страны. Именно поэтому необходимо продолжать сокращать зависимость от РФ и бить по основным источникам доходов российского режима. Но важно не только расширять спектр ограничений, но и добиваться их реального соблюдения — чтобы они не обходились так легко, как сейчас.
Да, в чем-то мобилизация российской экономики на «военные рельсы» оказалась неожиданно устойчивой. Однако, согласно косвенных данных и внешних оценок, в системе накапливаются серьезные проблемы. Особенно заметно это было в моменты падения цен на нефть. Поэтому санкции работают, и необходимо продолжать это давление. Если сегодня Венгрия и Словакия блокируют общий консенсус, то ЕС должен искать альтернативные механизмы: форматы коалиционного взаимодействия, обходящие вето отдельных стран. Евросоюз не должен позволять премьеру Венгрии Виктору Орбану диктовать общеевропейскую политику. И если остальные государства-члены будут действовать решительно, это создаст давление и на саму Венгрию — в том числе через ее изоляцию в вопросах, имеющих общеевропейское значение.
Надеюсь, внутри Европейского Союза все же найдутся инструменты, позволяющие каким-либо образом ограничить политику Орбана. Перейдем к другой теме. Я хочу поговорить о недавней резолюции Парламентской ассамблеи Совета Европы, в которой говорится, что Российская Федерация совершает действия, подпадающие под определение элементов геноцида в соответствии с Конвенцией ООН 1948 года «О предотвращении и наказании преступления геноцида». Это очень важно для украинцев, потому что мы наблюдаем на временно оккупированных территориях этнические чистки и действия, содержащие признаки геноцида. Как вы считаете, могла бы Финляндия на национальном уровне рассмотреть возможность принятия аналогичной резолюции для усиления давления на РФ?
— С точки зрения внешней и оборонной политики Финляндии, крайне важно демонстрировать приверженность международному правосудию, поддерживать институты, которые обеспечивают его функционирование, а также способствовать расследованию и фиксации преступлений, совершенных Россией. Необходимо, чтобы эти случаи рассматривались в правовом порядке. Такая позиция, насколько я понимаю, отражает устоявшуюся политическую линию Финляндии. Следует отметить, что в парламенте Финляндии нет устоявшейся традиции принятия специальных заявлений по подобным вопросам, если они не включены в состав более широких политических решений. Тем не менее, я считаю важным активно обговаривать эти темы, высказывать солидарность и поддерживать Украину, а также формировать институциональные механизмы, которые позволят всесторонне расследовать военные преступления и преступления против человечности, совершенные Россией. Финляндия, насколько мне известно, уже поддерживает подобные усилия. Эти преступления не должны остаться безнаказанными или нерасследованными. Необходимо, чтобы они были доведены до судов, где их рассмотрят в рамках справедливого правосудия.
Я считаю, что каждый должен знать, что происходит на временно оккупированных территориях Украины, потому что, если Россия вторгнется в одну из стран ЕС — а такая угроза существует — все повторится. Российская сторона повсеместно совершает военные преступления, куда бы ни ступила нога ее солдата. Поэтому крайне важно, чтобы европейцы осознавали, что может произойти в случае, если Украина падет.
— Безусловно, все происходящее стало для нас серьезным откровением — в том числе с точки зрения пересмотра оборонной политики. Мы осознали, что любые территории, которые Россия не может официально аннексировать, все равно обречены на страшные последствия. Освободить их потом чрезвычайно трудно. Российская политика предполагает не только территориальные захваты, но и массовые нарушения прав человека на этих территориях. Это наглядно демонстрирует, с какими ужасами сталкиваются регионы, оказавшиеся под контролем России. Мы должны ясно осознавать: судьба любой страны или территории, попавшей под российское влияние, — это, с высокой вероятностью, насилие, геноцид и преступные действия авторитарного режима. И это нужно всегда помнить, когда мы обсуждаем, что должно быть сделано и какие меры необходимо принимать.
Ключевым элементом подготовки к возможному военному противостоянию является подготовка общества. Насколько, по-Вашему, европейские общества в целом осознают реальность угрозы нападения России?
— Я думаю, что Финляндии, как у стране, имеющей общую границу с Россией, понимание угрозы дается легче. В последние недели у нас активно обсуждается тема увеличения оборонных расходов, и по этому вопросу существует широкий консенсус — практически все политические партии заявили о приверженности установленным целям. Конечно, остается вопрос, как именно достичь этих целей и где взять средства, — это обсуждение продолжится. Но важно помнить, что стоит на кону. Да, укрепление обороноспособности требует значительных затрат. Но ведение войны — или, хуже того, ее проигрыш — обойдется во много раз дороже. Речь идет не только о деньгах, но и о человеческих жизнях. Поэтому мы в Финляндии должны напоминать остальной Европе, особенно странам Центральной и Западной Европы, что если мы будем действовать сообща — это будет и проще, и дешевле. Такой подход позволяет избежать катастроф. А вот если каждый будет действовать сам по себе — это создаст благоприятные возможности для вмешательства со стороны России и других авторитарных режимов. Именно поэтому так важно, чтобы все делали свою часть работы.
Я не раз поднимал вопрос о том, что мы должны еще больше инвестировать в национальную оборону, укреплять ее. Хотя Финляндия, в отличие от многих других европейских стран, после окончания холодной войны не снижала оборонные расходы, нам все равно нужно развивать свои силы. На сегодняшний день, лучшее решение для безопасности Финляндии — это средства, вложенные в поддержку Украины. Об этом необходимо помнить постоянно. Именно события в Украине определяют будущее Европы. Поэтому наши расходы на укрепление национальной обороны, развитие потенциала НАТО и сотрудничество с союзниками по Альянсу не должны идти в ущерб помощи Украине. Напротив — они должны дополнять друг друга. Украина сегодня является не только партнером, но и важным источником знаний по современной войне, а также обладает растущим промышленным потенциалом в сфере оборонного производства.
В эпоху непредсказуемости, исходящей из Вашингтона, миру как никогда требуется ясное и устойчивое демократическое лидерство. Способен ли Европейский союз взять на себя эту роль? И на чем должно основываться такое лидерство?
— Безусловно, это серьезный вызов. Мы уже видим отдельные проявления европейского лидерства — к примеру, Кая Каллас стала одним из самых ярких и принципиальных голосов на политической арене. Однако у нее, как и у главы Европейской комиссии Урсулы фон дер Ляйен, нет достаточных полномочий, чтобы формировать общеевропейскую стратегию в одиночку. Реализация лидерства возможна, если Франция и Германия возьмут на себя более активную и согласованную роль. Но при этом необходимо, чтобы лидеры всех государств — или как минимум большинства стран ЕС — руководствовались не только национальными интересами, но и стратегическим общеевропейским взглядом. И речь идет не только о Европейском Союзе как институте, но и о признании роли Украины — страны, которая движется к полноправному членству в ЕС.
Лидеры вроде Эммануэля Макрона, Фридриха Мерца, Дональда Туска, судя по их позициям, мыслят в правильной плоскости. Однако на практике европейская политика по-прежнему сталкивается с трудностями — механизмы принятия решений не всегда соответствуют масштабу стоящих перед ЕС задач. Важно понимать: без глубокой институциональной реформы не стоит ожидать появления единого «европейского лидера» в традиционном смысле. Лидерство ЕС неизбежно будет формироваться через коллективные действия, партнерство и координацию усилий. Именно поэтому сегодня особенно важно — и это касается не только политиков, но и граждан ЕС — ясно сформулировать запрос на стратегическое лидерство. Европейские лидеры должны перестать быть лишь выразителями национальных интересов и научиться действовать сообща, исходя из понимания ответственности за будущее всего континента.
ЕС вместе со своими ключевыми партнерами — Великобританией и Украиной — вполне способен взять на себя эту роль. Но для этого необходима политическая зрелость, внутренняя сплоченность и готовность подняться на уровень исторического вызова. Потенциал есть, но путь к подлинному лидерству все еще предстоит пройти.
Какую роль в этом контексте играет сохранение и углубление прочного партнерства и диалога с Соединенными Штатами? Сейчас в Европе сформировались две основные позиции. Одна группа выступает за углубление диалога с администрацией США с целью выстраивания прагматичных и конструктивных отношений. Вторая — за курс на стратегическую автономию Европы: укрепление независимости от США в вопросах обороны, экономики и других ключевых сфер. Какой из этих подходов вам ближе?
— Скорее, я отношусь ко второй группе, но это вовсе не означает враждебности по отношению к США или отказа от возможностей для сотрудничества. Напротив — мы должны по-прежнему использовать все шансы для укрепления взаимодействия и привязки США к обеспечению безопасности Европы. Наш курс на стратегическую автономию не должен означать дистанцирования — он должен быть направлен на укрепление суверенитета Европы в ключевых сферах, таких как промышленность, оборона и технологическое развитие.
При этом это тоже часть диалога с США. Например, один из парадоксов, с которым может столкнуться Вашингтон: если Соединенные Штаты будут восприниматься как все менее надежный партнер — будь то в сфере поставок вооружений или гарантий безопасности, — это неизбежно подтолкнет Европу к расширению собственного производства вооружений и переориентации закупок. А это, в свою очередь, напрямую ударит по американским компаниям, которые сегодня снабжают европейских партнеров. Не уверен, что в США полностью осознают последствия такого сценария.
Таким образом, стратегическая автономия и укрепление суверенитета — это необходимый и разумный шаг. Но, с нашей стороны, нет нужды сознательно выстраивать барьеры между Европой и США. Мы должны готовиться ко все большей самостоятельности, но при этом сотрудничать с Вашингтоном, когда это целесообразно. Лично я надеюсь, что Соединенные Штаты вернутся к трансатлантической модели политики. Однако уже сейчас ясно, что их внимание в сфере безопасности все больше смещается в сторону Тихоокеанского региона. Этот тренд возник задолго до Трампа, но Европа слишком медленно реагировала на него. Мы запоздали с принятием стратегических решений и теперь вынуждены спешно наверстывать упущенное.
Некоторые эксперты считают, что, несмотря на всю непредсказуемость политики Дональда Трампа и сложность диалога с ним, тем не менее, он сыграл положительную роль для Европы, заставив ее серьезно задуматься о собственной оборонной политике и существенно увеличить расходы на безопасность и поднять их до 5% ВВП. В определенном смысле это можно считать его заслугой. В этом контексте возникает вопрос: видите ли вы необходимость в дальнейшем развитии оборонного партнерства с Украиной? Может ли Украина стать неотъемлемой частью европейской стратегии оборонной автономии и снижения зависимости от США?
— Безусловно. Сегодня Европе есть чему поучиться у Украины. Ваши инновации в оборонной сфере — это, конечно, во многом вынужденный результат обстоятельств, но именно поэтому это столь ценный опыт. С нашей стороны было бы разумно максимально интегрировать Украину в архитектуру европейской безопасности, в том числе в сфере оборонной промышленности, и развивать партнерство на максимальном уровне. По мере приближения Украины к членству в Европейском Союзе, именно в оборонной сфере, на мой взгляд, мы можем достичь наибольшего прогресса. Это то направление, в котором наше сотрудничество и интеграция могут продвигаться наиболее стремительно.
И мой финальный вопрос: насколько четко ли Европейский союз определил свою цель, как победу Украины в войне против России?
— Полагаю, что нет. И именно это остается одной из фундаментальных проблем уже на протяжении трех лет: звучат громкие заявления о поддержке Украины, но за ними не следует действий, соразмерных масштабу вызова. Мы утверждаем, что хотим помочь Украине одержать победу, что обязаны сделать все возможное, — но пока наша помощь носит слишком вялый, фрагментарный характер. Пора откровенно признать: Европе необходима четко сформулированная стратегическая цель, за которой последуют конкретные шаги к ее достижению.
Разумеется, конечное решение о том, что является приемлемым, справедливым или достаточным, принадлежит исключительно украинскому народу. Это Украина определяет границы допустимого — а задача Европейского союза заключается не в том, чтобы подменять этот выбор, а в том, чтобы поддержать его всеми возможными средствами. Важно не допустить, чтобы внутри ЕС начали формироваться навязанные извне представления о «разумном компромиссе». Подобные попытки — часть российской стратегии информационного давления: Москва сознательно раздувает масштаб собственных требований, чтобы сместить фокус восприятия в Европе и заставить нас принять установленные ею «правила игры». Но мы не должны позволять Путину диктовать рамки возможного. Наши ценности и принципы должны оставаться отправной точкой любых решений и стратегий.
Нам необходимо сохранять твердость и политическую зрелость. Более того, мы должны действовать стратегически, включая те области, которые до сих пор, возможно, оставались табуированными. Например — вопрос о военном присутствии европейского контингента. Европа слишком долго отказывалась даже обсуждать подобные сценарии. Сегодня настало время отказаться от самоограничений и начать всерьез выстраивать политику, соответствующую уровню угрозы.
Благодарю вас, господин Харйанне. Для меня крайне важно было услышать столь прямые, искренние и поддерживающие ответы на вопросы. И, разумеется, от имени украинского народа и от себя лично — как журналиста, ежедневно работающего над этими темами — хочу выразить вам глубокую признательность за вашу последовательную поддержку. Я прекрасно понимаю, как нелегко бороться за Украину внутри собственных обществ. Возможно, в Финляндии это воспринимается проще, но на общеевропейском уровне — особенно тяжело вести эту борьбу уже более трех лет. Это действительно важно — знать, что у нас есть такие друзья в мире, как вы. Спасибо вам.
— Это вам спасибо. Мы искренне признательны украинцам за то, что они защищают не только себя, но и всех нас — весь европейский континент.
Анна Соловьева, информационное агентство Guildhall, эксклюзивно.
Только главные новости в нашем Telegram, Facebook и GoogleNews!
Tweet