Для принуждения РФ к миру ЕС необходимо укреплять свой ВПК и интегрировать в него Украину — латвийский евродепутат

Чтобы добиться мира через силу, ЕС должен использовать все, что способствует сохранению суверенитета и территориальной целостности Украины. В этом контексте не стоит сводить проблему к какому-то одному вопросу — речь идет о множестве направлений, по которым необходимо действовать. Сейчас наибольшее значение имеет военная поддержка, особенно поставки оборонного оборудования. И здесь ведущую роль может сыграть интеграция украинского оборонно-промышленного комплекса с европейским. Это направление приобретает особую актуальность на фоне текущего состояния европейской оборонной промышленности, которое оставляет желать лучшего. Страны ЕС не должны развиваться по отдельности — напротив, требуется координация усилий и совместное укрепление оборонного потенциала. 

Об этом в большом интервью информационному агентству Guildhall рассказал депутат Европейского парламента от Латвии (Renew) Иварс Иябс.

Господин Иябс, хотя и США, и Украина выразили готовность к переговорам, направленным на урегулирование войны России против Украины, мы продолжаем наблюдать растущую эскалацию российской военной агрессии и гибридной войны, направленной как против Украины, так и против Запада в целом. По вашему мнению, каким должен быть адекватный ответ Запада на эти продолжающиеся действия России?

— Прежде всего, если говорить в целом, наиболее корректный и обоснованный ответ заключается в следующем: все, что способствует сохранению суверенитета и территориальной целостности Украины, заслуживает поддержки. В этом контексте не стоит сводить проблему к какому-то одному вопросу — речь идет о множестве направлений, по которым необходимо действовать. На мой взгляд, сейчас наибольшее значение имеет военная поддержка, особенно поставки оборонного оборудования. Это критически важно в условиях продолжающейся агрессии.

Именно поэтому мы возлагаем определенные надежды на новое правительство Германии, особенно учитывая высказывания Фридриха Мерца относительно ракет Taurus. Давайте говорить откровенно: даже если переговоры о мире — к которым, признаюсь, я отношусь с изрядной долей скепсиса — все же приведут к каким-то результатам, возможно при посредничестве США и других партнеров, Украине и всей Европе в любом случае потребуется мощная система сдерживания. Причем речь не может идти о формальных, «бумажных» гарантиях безопасности. Необходима реальная, устойчивая линия обороны — непосредственно в Украине и при активной поддержке Европейского Союза.

Помимо этого, существует целый ряд инициатив, над которыми мы работаем и здесь, в Европейском парламенте. Так, буквально на прошлой неделе мы приняли важный законодательный акт в рамках Европейской оборонной промышленной программы (EDIP), где я выступал одним из докладчиков. Отдельный блок в этой программе посвящен вопросу интеграции украинского оборонно-промышленного комплекса с европейским. Это направление приобретает особую актуальность на фоне текущего состояния европейской оборонной промышленности — прямо скажем, оно оставляет желать лучшего. И именно здесь Украина может сыграть ключевую роль. Мы не должны развиваться по отдельности — напротив, требуется координация усилий и совместное укрепление оборонного потенциала. Европа должна способствовать интеграции — это ключевой ориентир.

Что касается гибридных угроз, то, как гражданин Латвии, я прекрасно понимаю их реальность. У нас, например, остаются серьезные проблемы с дезинформацией, особенно со стороны российских пропагандистских ресурсов. Речь идет о подсанкционных структурах — тех самых медиа-каналах, которые продвигают неоимперскую риторику, пытаются оправдывать агрессию и манипулируют общественным мнением. Формально они включены в санкционные списки. Вроде бы, их трансляция запрещена на территории Европейского союза. Но на практике ситуация иная. Эти материалы по-прежнему доступны, например, на YouTube — и в Латвии, и в других странах ЕС. Это яркий пример того, как дезинформация продолжает проникать в цифровое пространство, несмотря на формальные ограничения. В результате мы сталкиваемся не только с вопросом санкционной политики, но и с вызовами в сфере цифрового регулирования. Нужно честно признать: каналы дезинформации все еще действуют, и Россия активно использует их для продвижения своей агрессивной повестки в Европе. Проблем действительно множество. Конечно, стоит обсуждать и санкционные механизмы, и другие меры. Но в целом подход остается неизменным: главная задача — поддерживать Украину в ее борьбе за суверенитет и территориальную целостность.

Спасибо за вашу позицию. Далее я бы хотела поговорить о доходах российского бюджета. Нефть по-прежнему остается основным источником доходов государственного бюджета России. Мы наблюдаем снижение дисконта на российскую нефть марки Urals: в начале марта ее цена колебалась в диапазоне от 56 до 56,9 долларов за баррель — то есть практически на уровне действующего ценового потолка. Это позволяет Кремлю сохранять поток прибыли и продолжать финансирование военной агрессии. Как вы оцениваете идею о снижении предельной цены на российскую нефть с целью усложнения схем обхода санкций и более эффективного сокращения военного бюджета России?

— Я считаю, что снижение ценового потолка — это лишь один из элементов более широкой стратегии. Он не решает проблему полностью, но может стать важной частью ее решения. Напомню, что в январе этого года семь стран ЕС, включая Латвию, официально обратились с инициативой понизить ценовой потолок на продажу российской нефти. В целом результаты политики ценового потолка можно охарактеризовать как неоднозначные. С одной стороны, Европейскому Союзу действительно удалось существенно снизить зависимость от российских энергоносителей — как нефти, так и газа. С другой — остается еще много нерешенных вопросов, особенно в части закупок сжиженного природного газа и нефти.

Что касается самого потолка цен — он действительно требует пересмотра. Как вы справедливо отметили, текущие рыночные цены на нефть марки Urals колеблются в районе 60 долларов за баррель, что практически не наносит серьезного ущерба российской экономике. Тем временем Россия переориентировала свои поставки: теперь она продает нефть не столько в Европу, сколько на другие рынки — в частности, в Индию. В этом контексте особое значение приобретает так называемый «теневой флот» — суда, используемые для обхода санкций и маскировки происхождения нефти. Если мы не примем дополнительные меры в этой сфере, простое снижение ценового потолка вряд ли даст ощутимый эффект.

Кроме того, стоит учитывать и глобальную рыночную конъюнктуру. Сейчас цены на нефть демонстрируют нисходящий тренд — посмотрим, как отреагирует ОПЕК+ в ближайшие дни. Уже сейчас российская нефть торгуется с дисконтом, а ее себестоимость достаточно высока, что потенциально может сократить поступления в российский бюджет. Однако даже при низкой цене Россия продолжает получать существенные доходы за счет объемов экспорта, особенно на азиатские рынки. Таким образом, сам по себе ценовой потолок — важный, но не единственный инструмент. Его снижение необходимо, но оно должно сопровождаться решительными действиями по пресечению обходных схем, в частности — через контроль за «теневым флотом».

Это был один из моих ключевых вопросов. Ведь так называемый «теневой флот» не только позволяет России обходить санкции и сохранять источники дохода, но и представляет серьезную экологическую угрозу для стран Балтийского региона. Мы уже видим активные действия со стороны Латвии, Литвы, Эстонии в попытке ограничить или хотя бы контролировать навигацию этих судов. Потому что, если говорить откровенно, любое происшествие с таким танкером может обернуться настоящей катастрофой — как для экосистемы моря, так и для прибрежных стран. Может ли Европейский Союз, ссылаясь на потенциальные экологические риски, использовать международное морское право, чтобы ужесточить режим прохода этих судов или ограничить их деятельность? 

— Вы абсолютно правы — речь идет не только о торговле санкционной российской нефтью. Экологическая угроза, о которой вы упомянули, действительно очень серьезна, но это лишь часть проблемы. Существуют и другие важные аспекты, например — вопросы безопасности. Мы знаем, что суда, зарегистрированные в офшорных зонах или странах с минимальным контролем, потенциально могут быть использованы для диверсий, в частности для повреждения подводной инфраструктуры — таких как интернет-кабели, газовые или электрические магистрали. И это уже вопрос национальной безопасности всего региона.

С точки зрения законодательства, Европейский союз, к сожалению, действует пока слишком формально. Да, морское право действительно ограничивает наши действия, но даже в его рамках существуют исключения. Например, если судно представляет потенциальную угрозу окружающей среде или национальной безопасности, у государств есть юридические основания для его досмотра, остановки или даже задержания. Некоторые страны уже начали действовать. Например, наши соседи — Финляндия и Эстония — предпринимают конкретные шаги в этом направлении. Я считаю, что такие меры следует распространить на все Балтийское побережье, включая Латвию, Литву и Польшу, чтобы ограничить движение таких танкеров по региону.

Кроме того, существует еще один важный аспект. Мои коллеги и я направили письмо премьер-министру Греции. Дело в том, что значительная часть судов из «теневого флота», по имеющимся данным, ранее принадлежали греческим судоходным компаниям. Из примерно 75–80 судов, находящихся под санкциями США, треть ранее принадлежала Греции. А ведь Греция — член ЕС. Это вызывает вопросы. Мы все должны действовать совместно, и потому надеемся, что Афины будут проявлять большую ответственность в этом вопросе. И проблема не только в продаже судов. Речь идет и о передаче нефти с судна на судно в открытом море — без надлежащего контроля и зачастую с нарушением технических норм. Эти суда часто в крайне плохом состоянии, и возможная авария может привести к экологической катастрофе, особенно в замкнутых акваториях вроде Балтийского моря.

Кстати, некоторые страны Балтии уже предприняли конкретные действия — например, Эстония и Финляндия задерживали суда из так называемого «теневого флота». Это особенно важно с учетом того, что Финский залив ведет напрямую в Санкт-Петербург и является критически важным с геополитической точки зрения. Но стоит понимать, что решения о, скажем, закрытии проливов, таких как Датские, находятся в компетенции национальных правительств — в данном случае, Дании. Тем не менее, Европейская комиссия и весь ЕС в целом должны безоговорочно поддерживать подобные решения, если правительство Дании сочтет ситуацию действительно угрожающей. Это должно быть совместное усилие, основанное на солидарности и стратегическом подходе.

К сожалению, на уровне ЕС мы часто сталкиваемся с чрезмерно формалистским подходом к этому вопросу — слишком многое упирается в юридические тонкости. А между тем вы совершенно правы: Балтийское море уязвимо сразу по двум направлениям. Во-первых, с экологической точки зрения — это достаточно мелководный и закрытый водоем, и любая авария может привести к катастрофическим последствиям. Во-вторых, с технологической — на дне пролегают критически важные кабели связи и энергоснабжения, что делает регион чувствительным к потенциальным диверсиям. Когда Финляндия и Швеция присоединились к НАТО, в странах Балтии это вызвало волну оптимизма — мол, теперь Балтийское море стало внутренним морем Альянса. Однако реальность, как мы видим, гораздо сложнее. Членство в НАТО само по себе не решает проблем навигации, безопасности и санкционного контроля. Здесь необходима не только политическая воля, но и тесное межгосударственное взаимодействие, в том числе в рамках ЕС.

Я бы хотела поднять еще одну крайне важную тему, которая должна быть в центре внимания всей европейской политики безопасности. Деятельность российской госкорпорации «Росатом» уже давно вышла за рамки исключительно гражданской ядерной энергетики. По данным независимых исследований, «Росатом» и его дочерние структуры напрямую вовлечены в оборонно-промышленный комплекс России — от разработки до производства комплектующих для ракет и военных технологий. Несмотря на это, режим санкций в отношении этой корпорации остается фрагментированным и недостаточным. По вашему мнению, следует ли ЕС усилить санкции против «Росатома»?

— Вы абсолютно правы, говоря о необходимости контроля над текущей ситуацией, поскольку времена меняются во многих аспектах. Одним из этих изменений является возвращение Европы к ядерной энергии. Если пять лет назад, с учетом «Зеленого курса» и других инициатив, в повестке стояла идея полного отказа от ядерной энергетики, ориентируясь на пример Германии, то сегодня ситуация меняется: ядерная энергия вновь входит в повестку.

Это означает, что нам предстоит серьезно задуматься о будущем ядерной энергетики, но уже без зависимости от России и без поддержки российского военно-промышленного комплекса, частью которого является «Росатом». Мой подход заключается в том, чтобы рассматривать, прежде всего, возможности замещения. Хотя я не являюсь экспертом в области ядерной энергетики, я понимаю, что продукция «Росатома» не является абсолютно незаменимой. Существуют определенные компоненты и процессы, такие как обогащение урана, в которых Росатом действительно имеет значительные достижения, но эти технологии могут быть заменены другими источниками. Например, можно закупать ядерные материалы у таких стран, как Канада или, в крайнем случае, Казахстан — но не у России. И в этом плане решение есть. Конечно, оно будет дорогостоящим, как, впрочем, любая замена, будь то газ или иные ресурсы, замена которых тоже обходится Европе дорого.

Что касается «Росатома», то необходимость избавления от его влияния становится все более очевидной. Я знаю, что четыре страны — Финляндия, Болгария, Словакия и Чехия — до сих пор имеют старые советские атомные электростанции, которые сильно зависят от российского топлива, но это топливо можно заменить, и ЕС должен активно помочь этим странам в этом процессе. С другой стороны, мы видим Венгрию, которая сейчас строит новую атомную станцию с участием «Росатома», что является возмутительным решением, особенно в контексте текущей политической ситуации. Орбан и его партия «Фидес» явно играют роль «троянского коня» Путина в Европейском Союзе. И хотя на данный момент они не единственные, кто действует в этом направлении, тем не менее, именно они являются самыми заметными.

И это действительно возмутительно, потому что, как вы правильно сказали, во-первых, «Росатом» — это не просто мирная гражданская компания. Это компания, производящая множество материалов для военной промышленности. Во-вторых, это может быть использовано в будущем как рычаг давления, если мы продолжим зависеть от подобных компаний, которые поддерживают работу этих атомных электростанций. Они будут шантажировать европейские страны, особенно с учетом высоких цен на энергоносители. Европа действительно страдает от высоких цен на энергоносители. И вопрос в том, откуда мы можем получить замену. Ядерная энергия сама по себе рассматривается как очень жизнеспособная альтернатива, но только на тех условиях, что мы не будем зависимы от России. Все с нетерпением ждут новых реакторов на основе термоядерного синтеза и других подобных технологий. Но это как минимум десять лет, пока мы дойдем до этого. А пока что все продолжают эксплуатировать существующие АЭС. Насколько я понимаю, в Европейском Союзе насчитывается около 99 атомных электростанций, и 19 из них, что составляет почти пятую часть, все еще зависят от «Росатома». Это, по крайней мере, те данные, которые я читал.

— Да, особенно когда речь идет о вопросах, для которых необходима единогласие. Например, расширение Европейского Союза, потому что люди из партии «Фидес», например, блокируют начало переговоров с Украиной по поводу расширения. Это касается вашего членства в ЕС. Формально Украина является страной-кандидатом, но существует 150 решений, которые требуют единогласного голосования. Можете себе представить? Так что посмотрим, что будет дальше. Но, в то же время, я думаю, что политические препятствия могут быть преодолены. Я уверен, что в Европе может сформироваться «коалиция желающих» и так далее. Другая проблема, конечно, касается денег, потому что именно здесь государства-члены, и не только Венгрия, но и все страны ЕС, имеют свои собственные мнения относительно того, что необходимо, а что нет.

Текущее состояние отношений между Соединёнными Штатами и Европейским Союзом — ключевыми партнерами в демократической коалиции — остаётся динамичным, в значительной степени определяемым политикой Белого дома. На ваш взгляд, какую роль должен сыграть Европейский Союз в поддержании единства Запада в противостоянии авторитарным режимам?

— Прежде всего, Европе необходимо стать более самостоятельной в вопросах безопасности. Долгое время мы делегировали эти вопросы НАТО и США. Однако сейчас появляются признаки того, что ситуация меняется, и также меняются решения. Текущий состав Европейского парламента, к примеру, стал гораздо более реалистичным в вопросах безопасности и обороны, чем его предшественники. Но что касается глобальной ситуации и роли Европы в ней, я твердо верю в необходимость западного единства. И под западом я имею в виду не только Европу и США, но и такие страны, как Япония, Южная Корея и другие, которые разделяют наши ценности. И это вопрос не географического положения, а цивилизационного выбора. Именно поэтому мы особенно ценим решение Украины и ее выбор в пользу Европы и Запада. Мы должны стойко поддерживать независимость и территориальную целостность Украины до полной победы. И важно, чтобы мы продолжали тесно сотрудничать с Америкой в этом процессе.

Что касается текущей администрации США, то я понимаю все обсуждения и даже критику, которые ее сопровождают. Но я не думаю, что нынешняя американская администрация воспринимает Европу как врага. Это не так. Однако важно учитывать несколько аспектов. Не стоит воспринимать США как продолжение Европы. До сих пор порой складывалось ощущение, что так и есть. Всегда существовала разница в том, как мы, «старый мир», включая Украину, видим события, и как их воспринимают американцы. В Америке часто присутствует элемент исключительности, который влияет на их восприятие мировой политики. Это совершенно иное общество. Хотя Америка тоже свободное, демократическое, либеральное и динамичное государство, оно отличается от Европы. Это важно понимать и учитывать в нашем взаимодействии.

Что касается администрации Трампа, то тут очевидно несколько вещей. Я общался с многими американскими коллегами за последние месяцы, и с его первого срока было заметно, что подход Трампа во многом глубоко отражает американские реалии. Прежде всего, он не терпит «бесплатных пассажиров» — тех, кто пользуется благами, не вкладываясь в развитие. Это большая проблема для него. Конечно, стоит признать, что в прошлом американцы сами способствовали подобной практике в Европе, но теперь они хотят изменить эту ситуацию, и мы должны это понимать.

Еще один момент: американцы не столько негативно настроены, сколько скорее скептически относятся к самому Европейскому проекту, каким мы его знаем. Я имею в виду Брюссель, эти многонациональные институты, транснациональные структуры, такие как Европейская комиссия. Я помню, как Майк Помпео, когда приехал в Брюссель во время первого президентства Трампа, открыто говорил, что не понимает, что это за институт с непрямо избранными комиссарами. Это означает, что они могут работать с отдельными странами Европы, такими как Италия, например, или с Прибалтийскими государствами, или с Польшей и так далее, но в целом они не слишком довольны сотрудничеством с ЕС, потому что видят в нем экономического конкурента, особенно в торговле.

Я думаю, что в конечном итоге мы достигнем некого modus vivendi с Америкой. Конечно, Трамп — яркая личность, и ему нравится привлекать внимание, и мне было очень болезненно наблюдать за его публичными столкновениями с президентом Зеленским. Однако, несмотря на это, я все еще надеюсь, что американский способ ведения дел останется, потому что США всегда были не просто экономической или военной сверхдержавой. Они всегда были сверхдержавой альянсов. Без сомнений, впереди будет какая-то турбулентность, связанная с Китаем, с тарифами, но тем не менее, я все еще надеюсь, что мы в конечном итоге придем к согласию с американцами, что бы там ни было.

Да, вы правы, Европа и США исторически были партнерами.

— Ну, это зависит от того, о каком историческом периоде мы говорим. Не всегда было так. Но, если США ищут друзей, то большинство их союзников и друзей находятся именно в Европе. Тем не менее, конечно, с украинской точки зрения это общие рассуждения, которые не решают текущую ситуацию. Эти рассуждения о общей культуре или цивилизациях не помогают решать проблемы, когда украинские солдаты и мирные жители все еще погибают из-за российской агрессии, которая не была остановлена. Я не думаю, что с российской стороны есть хоть малейшее желание достичь какого-либо долговременного и стабильного мира, потому что крайне мало признаков того, что Путин изменил свое мнение относительно целей войны, которые по сути заключаются в уничтожении украинской государственности, чего мы должны избежать любой ценой.

Однако, конечно, могут быть какие-то дипломатические соглашения и решения, но мы должны слушать украинское руководство и народ — что для них приемлемо, а что нет. Потому что сейчас, конечно, я думаю, что Трамп и его администрация понимают, что попытка навязать Украине какой-то, скажем так, сомнительный компромисс очевидно приведет к ответной реакции. И я просто не понимаю, зачем они это делают, когда, например, обсуждают международное признание оккупации Крыма. Тем не менее, я думаю, что для Украины было бы действительно желаемым результатом какое-то согласованное решение, которое будет приемлемо для украинской стороны. Вопрос в том, сможем ли мы все вместе остановить агрессора, потому что это в том числе и вопрос сдерживания. Здесь действительно Путину нельзя доверять ни на бумаге, ни на словах. Его можно только сдерживать, и я надеюсь, что на Западе это понимают.

Анна Соловьева, информационное агентство Guildhall, эксклюзивно.

#ЕС #Иварс Иябс #мир через силу #Росатом #РФ #санкции против Росатома #Украина #ценовой потолок

Только главные новости в нашем Telegram, Facebook и GoogleNews!