Белорусские спецслужбы все чаще прибегают к жестким методам давления, чтобы склонить людей к сотрудничеству. Исследование, проведенное группой Freelance Journalist Group при поддержке правозащитников из «Вясны», показывает, как именно работает механизм вербовки и что чувствуют люди, оказавшиеся в поле зрения КГБ. В основу анализа легли десять подробных интервью и семь задокументированных случаев. Все респонденты уже покинули Беларусь и остаются анонимными. Источник: Зеркало
Вербовка может произойти где угодно — на работе, во время обыска, в колонии или даже через родственников. Если до 2020 года КГБ чаще действовал мягко — приглашал на разговоры, звонил, встречал людей в учебных заведениях, — то после протестов все изменилось. Людей начали задерживать, устраивать обыски, применять насилие, угрожать близким. Вербовка стала обыденной практикой, а в «группу риска» теперь входят не только активисты, но и любой, кто хотя бы немного был замечен в гражданской активности.
Разговоры длились от сорока минут до суток. Использовалась классическая тактика — «плохой и хороший полицейский». Сначала запугивали арестом, сроками, потом предлагали сделку. Часто давили через страх за близких: пожилых родителей, партнера, детей. Иногда — пытались втереться в доверие. Один из респондентов вспоминал, как сотрудник КГБ обсуждал с ним политику, уверяя, что сам «не верит в 97%» и считает, что Лукашенко проиграл выборы.
Один из методов — продемонстрировать, что КГБ знает о человеке все. Перед задержанным клали папку с банковскими выписками, номерами телефонов и списком зарегистрированных карт. Это должно было вызвать ощущение полной прозрачности жизни и бессмысленности сопротивления.
В большинстве случаев людям предлагали подписать короткий документ: «Я, ФИО, согласен сотрудничать». Иногда просили выбрать псевдоним. Их задачами могли стать: передача информации об активистах, знакомых, профессиональной среде, белорусской диаспоре; участие в телевизионных съемках; подготовка проектов под зарубежное финансирование; даже выполнение профессиональных услуг.
Эмоции, с которыми сталкивались завербованные, были тяжелыми. Ощущение предательства собственных принципов, стыда, ужаса и безысходности. Многие соглашались только ради выхода на свободу. Кто-то признавался, что пообещал бы все, лишь бы выйти из ИВС. Были и те, кто заранее представлял, как откажется — но в момент давления сдался, потому что понял: героизм не всегда уместен, а моральные границы нельзя переступать даже под угрозой.
Сотрудники КГБ — это, как правило, ничем не приметные люди. Среднего возраста, внешности, поведения. Часто выглядят как «обычные дяди». В беседе стараются казаться спокойными, традиционными, даже «человечными». Но в их мышлении присутствует теория заговора: они убеждены, что всё контролируют, что любое инакомыслие — это угроза государству, а нарушения прав — всего лишь способ защитить страну от «падения в пропасть».
Выявить «агента» в реальной жизни почти невозможно. Но стоит насторожиться, если незнакомец начинает разговор с вопросов о вашем происхождении, участии в оппозиционной деятельности, отношении к протестам. А если кто-то из знакомых неожиданно пропал, а потом вернулся с очень конкретными расспросами — это тоже может быть тревожным сигналом.
Отмечается, что белорусская репрессивная система стремится сломать личность через страх, лесть и контроль. Но истории тех, кто прошел через вербовку и не сломался, показывают: даже в самых темных обстоятельствах можно сохранить внутреннюю силу.
Напомним, ранее белорусские спецслужбы расширили список «террористов»: под ударом бывшие силовики.
Только главные новости в нашем Telegram, Facebook и GoogleNews!
Tweet