Российская Федерация представляет собой реальную угрозу для европейских стран. Потому заданием номер один для нового состава Европарламента должна стать безопасность, оборона, военная промышленность. НАТО же пора начать принимать против России контрмеры наступательного характера.
Также следует не забывать, что Запад подвел Украину, заставив отказаться от третьего по величине ядерного арсенала взамен на гарантии безопасности и территориальной целостности в рамках Будапештского меморандума. Чтобы это исправить западные страны должны пригласить Украину в НАТО. Именно «ядерный зонтик» НАТО станет настоящей победой для Украины.
Об этом в большом интервью информационному агентству Guildhall рассказал депутат Европейского парламента от Латвии Рихард Колс.
Господин Колс, позвольте поблагодарить вас от имени всех украинцев за вашу стойкую поддержку Украины. Латвия, как и все страны Балтии, с самого начала вторжения РФ является одним из самых преданных партнеров Украины на международной арене и продвигает сильные, конструктивные и столь необходимые решения для нашей победы. Это очень ценно для нас.
— Что ж, спасибо. Я знаю, что мы с вами долго планировали это интервью, и я просто счастлив быть сейчас здесь, с вами, и вести эту беседу в столь переломный момент. Потому что недавно в США прошли первые президентские дебаты, которые заставят многих людей задуматься о том, каким может быть будущее после ноября этого года.
Итак, многое уже сделано. Есть и много хороших новостей, например, представительница нашего северного соседа — премьер-министр Эстонии Кая Каллас станет следующим Верховным представителем Европейского Союза по иностранным делам и политике безопасности. Это большое достижение, это признание не только Эстонии, но и всех стран Балтии, всего нашего региона. Это признание нашей напористости и нашего понимания того, что поставлено на карту, и что нужно сделать, чтобы противостоять постоянно растущей угрозе со стороны России и не только.
Мы видим формирование, как ее уже назвали, новой «оси зла» в составе России, Ирана, Северной Кореи и Китая. Это означает, что демократическая часть мира действительно находится под огромным давлением. В некотором смысле мы столкнулись с новыми вызовами, которые стоят перед нами в очень разных сферах. Я имею в виду конфликт на Ближнем Востоке, войну в Украине. Это не изолированные конфликты, а очень тесная координация между авторитарными режимами.
Недавно в Латвии прошел однодневный форум, посвященный выявлению точек партнерства между Россией и Ираном. Возможно, у нас в регионе немного экспертов по ближневосточным вопросам, но, тем не менее, там присутствовали эксперты из Ближнего Востока. Мы собрали все точки вместе и сопоставили происходящее. И это то, в чем Западу необходимо собраться с силами. Мы все еще пытаемся определить, что является конечным результатом, чего мы ожидаем.
Идет третий год агрессивной полномасштабной войны. Вы знаете нашу позицию, что эта война началась не в 2022 году, а идет уже с 2014 года, но до сих пор существуют разные представления о том, что может быть конечной точкой. Мы видели мирный саммит в Швейцарии, Китай предлагает свои 10 пунктов и т.д. При этом есть европейские лидеры, которые говорят, что мы не можем допустить поражения Украины. А страны Балтии говорят, что Украина должна победить и во что бы то ни стало выбить оккупантов и восстановить свои международно-признанные границы. Но нам не хватает общего стратегического понимания, каков конечный результат всего этого? С нашей точки зрения (а под нашей я имею в виду страны Балтии) — это, как я уже сказал, победа Украины и стратегическое поражение России. И это то звено, которого нам не хватает, потому что если у нас не будет общей позиции всего западного мира того, как мы проводим свою политику, то ничего не получится.
Сейчас я использую много сравнений с XX веком, потому что кажется, что многое повторяется. Я имею в виду, что демократии снова попадают в ловушки авторитарных режимов. Все помнят Мюнхенскую конференцию, когда Чемберлен (премьер-министр Великобритании (1937—1940), который известен как главный проводник политики умиротворения Гитлера — ред.) посмотрел в глаза Гитлеру и решил, что тот не собирается нападать. Что произошло дальше вы знаете — в том же году 1 сентября началась Вторая мировая война.
Есть еще один интересный момент. Мы видели борьбу в Вашингтоне, когда речь шла о выделении помощи Украине и Израилю и это длилось более 7 месяцев. В итоге у многих появился вопрос: действительно ли у США все еще есть авторитет, можно ли на них положиться? В какой-то момент мы ходили по очень тонкой грани, но в конце концов, правильное решение было принято. А теперь вспомните 1941 год и голосование за ленд-лиз, когда американцы решали предоставить ли Советскому Союзу помощь. Ситуация почти один-в-один, как при голосовании по помощи Украине в этом году, — сто с небольшим республиканцев голосовали против. Снова повторение истории, но другими людьми.
И последнее. Я думаю, что сейчас, когда нам не хватает стратегического подхода к тому, как мы определяем стратегическое поражение России, многие вспоминают Тегеранскую и Ялтинскую мирные конференции. Но была еще одна очень важная конференция, которая состоялась в 1943 году. Это конференция в Касабланке, где Рузвельт встретился с Черчиллем. Они договорились, что единственный результат — это полная капитуляция нацистской Германии и не может быть никаких переговоров до полного поражения Гитлера. И это заставило меня задуматься: вот оно, вот куда мы идем. Это именно то, что мы делаем на разных фронтах. Это то, о чем мы спорим — я и мои любимые друзья из Литвы и Эстонии — Жигимантас Павилионис и Марко Михкельсон — три мушкетера. Жигимантас говорит, что нам нужно провести конференцию, похожую на формат Касабланки, где страны-единомышленники примут окончательное стратегическое решение (о победе Украины — ред.). Вот и все. Нет никакого обходного пути. Не может быть никаких переговоров с преступниками.
И это тоже интересно, потому что все еще есть те, кто говорит, что в какой-то момент мы должны вступить в переговоры. Они говорят о мирных переговорах, о прекращении огня. Но в то же время все согласны с тем, что преступники не могут остаться безнаказанными, и что мы должны призвать к ответу тех, кто совершил военные преступления, всех военных преступников. То есть выходит, что они собираются вести переговоры о мире с военным преступником? Это шизофрения. И это посылает сигнал, что, возможно, они нечестны сами с собой, что на самом деле они говорят так только потому, что это хорошо звучит, но в целом не собираются призвать их (военных преступников — ред.) к ответу перед законом. Так что это тоже постоянная борьба, которую, как я вижу, некоторые используют в своих целях. Но давайте не будем наивными. Есть некоторые лидеры на Западе, которые с радостью пойдут на любые уступки за счет Украины, лишь бы добиться прекращения огня. И очевидно, что любое прекращение огня даст России дополнительное время для перегруппировки, перевооружения и повторного нападения на Украину.
Ваше наблюдение очень ценно, ведь и вправду нельзя в полноте оценивать столь глобальные процессы лишь по небольшим деталям. Мы должны хотя бы попытаться увидеть всю картину целиком, потому спасибо.
Один мой хороший друг, поэт, сказал, что «история нас ничему не научила». Я считаю, что конференция в Касабланке стала результатом большой катастрофы и я считаю, что эта катастрофа произошла потому что на Западе не было понимания всего масштаба угрозы — среди западных политических элит, как в США, так и в Европе, существовали заблуждения о том, как справиться с этим злом в лице нацистской Германии. Сегодня я также часто слышу, как некоторые политики говорят, что война России и Украины — это всего лишь региональный конфликт, который нужно как-то решить, даже ценой территориальных уступок. Но только в прошлом году мы видели разоблачение ряда операций российских спецслужб в Западной Европе и Соединенных Штатах. Как вы считаете, понимает ли западная политическая элита, что это война России против всего Запада, а не только против Украины?
— Видите ли, вы очень точно сформулировали вопрос, потому что некоторые ведущие страны, которые имеют большой финансовый и политический вес, до сих пор не называют это войной России против Украины. Они говорят — это война Путина. А есть огромная разница. Потому что это давно не война Путина, это геноцидная война России против независимой нации. И, отвечая на ваш вопрос, это все еще находит отклик в умах некоторых экспертов — что мы не должны наказывать простых россиян, потому что они страдают из-за жестокого режима Путина и так далее. И есть еще один интересный момент. Мы смотрим на Путина как на нелегитимного президента России, но никто его так не называет. При этом все называют Лукашенко нелегитимным президентом. Знаете почему так происходит? Потому что если объявить, что президент России нелегитимен, вы не сможете вести с ним мирные переговоры.
Поэтому все те, кто называют Путина президентом России, в какой-то степени сохраняют какую-то бессмысленную надежду, что они смогут договориться с этим тираном и убийцей. И это меняется только, когда вы обжигаетесь и понимаете, что с ним нельзя договориться. Возьмем, например, одну из ведущих западных стран — Францию. Я называю политику их президента «50 оттенков Макрона». Глава Французской Республики вызывает у меня много смешанных чувств, потому что в один прекрасный день он говорит: мы должны быть готовы отправить наши войска. Все аплодируют и поддерживают. Проходят фотосессии, где он в боксерских перчатках, как будто пинает русских и т.д. Получается отличный образ. Но на следующий день вы получаете информацию о том, что Франция участвует в инаугурации президента РФ. Ну что это такое? И тогда появляется вопрос: французы играют в какие-то игры или обманывают себя? Возможно, они все-таки готовы пойти на какие-то уступки? И каждое такое колебание в Кремле рассматривается как слабость. На самом деле ничто так не провоцирует тиранов, как демонстрация слабости со стороны демократических стран.
Да, и это было доказано много раз, потому что агрессор напал не тогда, когда Запад был силен, а наоборот, когда альянс стран НАТО был слаб. Я спросил вас понимает ли Запад угрозу со стороны России, потому что я верю, что верное понимание определяет правильность дальнейших действий. Когда мы воспринимаем что-то как реальную угрозу, это определяет наши действия и практические шаги соответствующе. К сожалению, на сегодняшний день оборонная политика ЕС не соответствует масштабам российской угрозы. Какие конкретные шаги, вы, как новоизбранный член Европарламента, видите в сфере оборонной политики ЕС, чтобы это изменить?
— Давайте начнем с политики безопасности или оборонной политики Евросоюза. В течение многих лет ведущие европейские страны взаимодействовали с Россией, считая, что если мы будем взаимодействовать через торговлю, то подтянем Россию до наших ценностей, наших принципов. Это делалось в том числе и при помощи проекта «Северный поток-2». Это был образ мышления Европы. Но, тех, кто на своей шкуре почувствовал авторитарные режимы и их методы работы, не обманешь. Так что мы (страны Балтии были — ред.) были в некотором роде алармистами, но в хорошем смысле этого слова.
Европейская архитектура безопасности была подорвана из-за пацифистского мышления, которое предполагало, что даже с тиранами можно взаимодействовать через торговлю, потому что даже им это выгодно. Мы видели, как вся Европа запуталась в скандалах с отмыванием денег. Есть кейс под условным названием «Лондонград» (ироничное название столицы Великобритании, которая стала «прачечной» по отмыванию денег для российских олигархов — ред.). Вспомните «золотые визы», которые россиянам раздавали Мальта, Кипр и даже Латвия. К сожалению, мы тоже были частью этого. То есть россияне просто скупали дешевую недвижимость и получали за это статус резидента страны. Мы думали, что это только нам на пользу, хотя было много опасных сигналов, которые поступали, фактически, еще со времен войны в Чечне. Потом была Грузия, потом Украина. Также у России всегда были империалистические амбиции и по отношению к европейским странам.
Вся эта пацифистская политика привела к тому, что, например, во время финансового кризиса во многих европейских странах-членах ЕС самые большие сокращения коснулись именно оборонного сектора А также произошел переход от обязательной службы к профессиональной армии и многое другое. То, что мы видим сейчас, совершенно не соответствует реальности. И все сейчас меняют свою политику — от Германии до Латвии. Все понимают, что угроза реальна. И она здесь, она рядом.
Поэтому сейчас я бы хотел, чтобы инициативы, направленные на восстановление оборонной промышленности ЕС, ускорились. И самое смешное, что мы ограничиваем себя даже определениями, потому что, когда мы говорим об оружии, то на Западе всегда говорят «оборонительное оружие», «оборонная промышленность». Мы должны говорить «наступательное оружие». Собираемся ли мы его использовать? Если мы нападем, то будем его использовать. Да, у нас есть наступательное оружие.
И, кстати, должен заметить, очень хорошее наступательное оружие.
— Именно. И при этом, когда большая часть Европы находится под угрозой нападения агрессора, мы все еще пытаемся маневрировать, мы все думаем, как мы будем выглядеть в мире, как то или иное предложение будет резонировать. Больше нет необходимости заботиться об этом. Я думаю, что сейчас для нового состава Европарламента и Европейской комиссии заданием номер один должны стать безопасность и оборона. А наша военная промышленность должна пережить ренессанс. Это необходимость и другого пути нет, потому что высокотехнологичные системы вооружений в том объеме, который сейчас требуется странам-членам ЕС и НАТО, есть только у США.
Военная промышленность ЕС истощена уже много лет и потребуется некоторое время, чтобы вернуть ее хотя бы на тот уровень, который был, например, во времена холодной войны. Тогда никто не ныл, что мы тратим 3-4% ВВП на оборону. Никто. И никто не ставил это под сомнение. Все считали, что это естественно. Я думаю, что мы уже находимся на этом этапе. Чего я не хотел бы видеть в Европе, так это того, чтобы мы в какой-то степени начали подрывать основы НАТО. Потому что, с моей точки зрения, НАТО должна быть единственным гарантом безопасности в Европе. Все, что делает Европейский союз, может быть только дополнением к миссии НАТО.
Я вижу разные риски. Есть некая трансатлантическая напряженность. Есть страны-члены, у которых уже на хорошем уровне развита оборонная промышленность, но они склоняются к протекционизму. И опять же, история показывает нам, что в XX веке именно трансатлантические связи определяли безопасность Европы. Попытка подорвать эти связи в долгосрочной перспективе будет стратегическим провалом. Как, например, национальный протекционизм в военной промышленности.
Вы абсолютно правы относительно важности трансатлантического единства. Я помню, что в советский период одной из главных целей КГБ было убрать США из Европы. А сегодня мы видим, что вытеснение США из Европы — это нарратив самих американских политиков. Видите ли вы реальные угрозы в связи с тенденцией изоляционизма в США?
— Да, в течении этого года я активно общался с представителями Конгресса США. И в особенности я старался говорить не с теми, кто согласен с нами в вопросе Украины и других стран, я просил нашего посла помочь пообщаться с теми, кто не согласен, кого кормят дезинформацией и ложью. Например, с представителями MAGA (радикальные сторонники Дональда Трампа из Республиканской партии США — ред.) или «Кокуса свободы» (группа консервативных республиканцев нижней палаты Конгресса США — ред.). Мое послание для них предельно ясно: изоляционизм — это выбор неудачников, когда речь идет о политиках. Можно это сделать, но в долгосрочной перспективе вы не выиграете. В этом и заключается слабость. И опять же, мы возвращаемся к тому, что я сказал выше: ничто так не провоцирует авторитарные режимы, как демонстрация слабости.
При этом в Европе тоже идут разговоры об изоляционизме, который чаще называют более модными словами — стратегической автономией. В такой политике есть определенные позитивные стороны. Мы действительно должны быть более самодостаточными, иметь надежные цепочки поставок и т.д. Но я чувствую, что за всей этой стратегической автономией скрываются национальные интересы некоторых стран-членов ЕС. И именно это заставляет меня насторожиться. Но у Европы действительно нет другого пути, кроме как наращивать военное производство. Мы должны обратить внимание и на современные технологии, например, беспилотники. То, что переживает Украина, проливая кровь, показывает, как мы можем еще больше усилить нашу обороноспособность.
На одной из конференций у меня случилась острая дискуссия с немецким генералом. Да, сейчас к нам присоединились Швеция и Финляндия. Так что Балтийское море в некоторой степени стало, как говорят, «внутренним озером НАТО», хотя мне не нравится такая интерпретация. Но что интересно — вот уже несколько лет происходят различные гибридные атаки со стороны России. Например, блокирование сигнала GPS, что в некоторых случаях влияет на работу гражданской авиации. Не так давно аэропорты в Эстонии были закрыты, потому что сигналы GPS были заблокированы. И я спросил генерала, как мы с этим справимся? Он ответил: «Ну, мы улучшаем нашу обороноспособность, так что эти вмешательства минимальны и ни на что не влияют». И тогда я уточнил, а какой сигнал мы посылаем агрессору? Продолжайте нападать на нас, продолжайте атаковать нас, а мы в это время просто займемся улучшением нашей обороны? Я думаю, что в какой-то момент в определенных сферах страны НАТО должны предпринять контрмеры наступательного характера.
Например, в киберпространстве, Россия, Иран и Северная Корея проводят различные кибератаки, интенсивность которых иногда очень высока. И я припоминаю, что несколько лет назад, по-моему Канада, провела своего рода контрнаступление — кибератаку на российские «фермы троллей».
Да. Кажется, это была Канада, если я не ошибаюсь.
— Да. Но почему мы не делаем это постоянно?
Мне кажется, что вы уже ответили на этот вопрос выше — потому что для этого необходимо изменение мышления западного истеблишмента, изменение отношения к войне. То есть необходимо стратегическое изменение подходов. Недавний пример — КНДР и РФ подписали двустороннее соглашение, которое обязывает обе стороны защищать друг друга. Кроме того, между ними уже давно существует обмен военными технологиями. Недавно Институт изучения войны (ISW) опубликовал заметку о том, что инженерные войска Северной Кореи могут появиться в Украине. Так что ось зла становится все более заметной и все более угрожающей. Какие практические шаги Запад должен предпринять против такой эскалации? Не является отправка войск в Украину вступлением Северной Кореи в войну?
— Да, я видел, что в социальных сетях циркулируют сообщения о том, что Северная Корея собирается отправить свои инженерные войска на восток Украины, на линию фронта. Конечно, я не могу подтвердить эту информацию. Но Россия давно использует наемников из африканских стран, стран Азии. Я полагаю, что международному сообществу необходимо начать решать эти вопросы, к примеру ужесточить законодательство для тех, кто, как, например, непальцы, идут в российскую армию за деньги. Но опять же, мы должны знать, есть ли в Непале строгое законодательство, предусматривающее привлечение к уголовной ответственности тех, кто совершает преступления? Дело в том, что если этого нет, то нет и ответственности.
Но с Кореей, это уже эскалация, хотя я ненавижу это слово, потому что война — это уже эскалация. Как можно говорить во время войны, что это очередная эскалация? Это война!
Я и сам ненавижу это слово.
— Нет, это не эскалация. Это просто очередная фаза войны, в которой нам не хватает решимости продемонстрировать свою безоговорочную поддержку Украины. Поставки оружия слишком долго откладывались. Ну хотя бы теперь мы проявляем решимость и позволяем поражать цели и на территории России.
Латвийский парламент всего неделю назад принял резолюцию в свете предстоящего саммита НАТО в Вашингтоне, в которой много чего говорится о членстве Украины в НАТО, о переговорах по вступлению, о том, что мы всячески поддерживаем Украину на этом пути. Нам важно было подчеркнуть это на уровне Сейма, который является высшим законодательным органом в Латвии. И мы также написали там, что Украина имеет полное право использовать любые средства для нанесения ударов по законным военным объектам на территории России. Но для этого нужно иметь эти средства. Пока этого нет. Вы же не собираетесь бросать по россиянам яблоки, верно? Потому вам нужны соответствующие боеприпасы, соответствующие средства. Но я слышал, что есть и хорошие новости — отставание Украины по артиллерийским снарядам сократилось с 1 к 9, до 1 к 3. Это хороший показатель, хотя все еще не идеальный.
Россия должна сама оценивать ситуацию. А что касается Северной Корее, то я думаю, что они — это шея, которую поворачивает голова в лице старшего брата — Китая. Я не думаю, что без благословения Пекина такое сотрудничество (между КНДР и РФ — ред.) было бы возможно, и, в частности, отправка северокорейских войск в Украину.
И давайте будем честными, даже северокорейские снаряды, вероятно, не появились бы в России без благословения Китая…
— Это еще один вопрос, который я, например, поднимаю здесь, на Парламентской ассамблее Совета Европы. ПАСЕ занимается не только наблюдением за выборами и правами человека. Это также организация, уполномоченная следить за контролем над вооружениями, то есть за использование оружия в соответствии с международными договорами. И что мы видим сейчас?
В ООН никто не поднял вопрос на самом высоком уровне о том, что как подтверждает Украина и другие спецслужбы стран-членов НАТО, что Россия использует иранские беспилотники Shahed, в том числе против гражданского населения. Иран массово поставляет их в РФ. Кроме того, сообщается, что Россия также запускает баллистические ракеты, которые производятся Ираном. А ведь существует эмбарго на поставки оружия в Иран, которое было принято Советом Безопасности ООН. А это значит, что постоянный член Совета Безопасности (РФ — ред.) нарушает принятые им же самим санкции. Это тоже должно быть доведено до всеобщего сведения. И особенно до, скажем так, западной части мира, потому что в странах Балтии все более или менее всё понимают.
Но проблема в том, что, если вы посмотрите на голосование в ООН, то страны глобального Юга, хотя мне снова-таки не нравится этот термин, не на 100% на нашей стороне, когда дело доходит до формулирования того, что происходит в Украине. Мы видим это по результатам голосований. Поэтому подобные вопросы должны подниматься на уровне ООН. Кто-то говорит, что ООН — бессильна, что она не может ничего сделать. Но ничего лучшего пока не придумано. Это единственная международная организация, которая объединяет все страны мира. Да, нам это не нравится и мы, конечно, не должны мириться с тем, что эта организация не способна выполнять свои функции. Но, тем не менее, она все-равно служит для решения определенных вопросов.
Предотвращение ядерной войны является одной из целей существования ООН. Но мы видим, что страны глобального юга, несмотря на то, что ось зла становится все более дерзкой и несет реальную ядерную угрозу для всего человечества, сохраняет нейтралитет. По вашему мнению, как политика, какая позиция этой части земного шара была бы конструктивной в качестве ответа на эти угрозы со стороны оси зла?
— Очевидно, что Запад должен проявлять активность (в отношении стран глобального Юга — ред.). Причем не только давать деньги и надеяться, что проблемы исчезнут сами собой. Я уже много лет выступаю за передачу технологий и ноу-хау, чтобы, к примеру, страны Африки могли инвестировать в развитие своих обществ и не только. Потому что, как мы видим, из многих африканских стран до сих пор выкачиваются мозги, и они превращаются в пустую оболочку, где различные племена воюют друг с другом. А потом в регион приходит группа Вагнера (российское негосударственное и незаконное вооруженное формирование — ред.) и вносит еще больше беспорядка. Так что нам нужно больше взаимодействовать с африканскими и латиноамериканскими странами. Но вопрос в том, кто будет взаимодействовать. Это очень интересный момент. Мы выступаем за то, чтобы балтийским странам дали некий мандат на взаимодействие, потому что мы также как и они пострадали от империалистического насилия (со стороны России — ред.). Именно поэтому в Африке или в Латинской Америке такие сдержанные настроения по отношению к Франции, к Америке.
Если вы поедете в Латинскую Америку, то услышите, что война в Украине была развязана США, как и все войны в Латинской Америке в прошлом. Пропагандистские российские каналы, такие как Russia Today, вещают в этом регионе на испанском и португальском языках. И там стремительно распространяется дезинформация. Единственный, кто действительно является маяком надежды, — это новый президент Аргентины. Этот парень действительно нечто, у него свежий взгляд на развитие всего региона.
В Африке все примерно также. Голландцы, французы или бельгийцы общаются с африканскими странами, читают им лекции и так далее. Но это бывшие колониальные державы, которые там презирают. Поэтому мы (страны Балтии — ред.) могли бы быть теми, кто с ними договаривается, кто объясняет им — то, что делает Россия в Украине, — это тоже самое, что бывшие колониальные державы делали с их континентом. Поэтому очень хорошо, что новый Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности будет из Эстонии (речь идет о премьер-министре Эстонии Кае Каллас — ред.), а не из Испании, как Боррель (предыдущий Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности — ред.).
При этом Россия представляет себя африканским народам, как антиколониальная страна, что звучит смешно. Так что это очень конструктивное предложение. Я надеюсь вы продолжите продвигать его на уровне Евросоюза.
— Именно поэтому я и говорю: очень хорошо, что новый Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности будет из Эстонии (речь идет о премьер-министре Эстонии Кае Каллас — ред.). Это будет другой уровень взаимодействия с африканскими и латиноамериканскими странами, которые будут больше стремиться услышать Каю Каллас из Эстонии, чем Борреля (предыдущий Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности — ред.), который родом из Испании.
Совершенно верно. Я тоже считаю, что неправильно пытаться использовать наших французских партнеров с целью повлиять на страны глобального Юга, несмотря на то, что их подходы очень изменились.
— Так оно и есть. Все понимают, что со времен колониальных стран все изменилось. Но все же это не только менталитет. Это генетическая память. Эти воспоминания передаются из поколения в поколение. Даже для нас, латвийцев, зверства, которые Советский Союз творил с нашим народом, это не то, что можно преодолеть за один день или даже за 10 лет. Мы по сей день боремся с последствиями оккупации, хотя мы независимы уже более 30 лет. Но призрак советского времени все еще дышит нам в спину.
Вы абсолютно правы. К сожалению, Россия использует постколониальную историю и умело давит на слабые точки стран глобального Юга. Чтобы подвести итог этой замечательной беседе, я хотел бы затронуть одну не очень популярную тему — недавно была 30-я годовщина со дня подписания Будапештского меморандума. Перед полномасштабным вторжением РФ в Украину некоторые западные политики сказали, что это всего лишь бумажка, про которую мы должны забыть. И даже смеялись над этим, что меня, как украинца, очень ранило, ведь тогда Украина отказалась от третьего по величине ядерного арсенала в мире. Я считаю, что тем самым Украина сделала, возможно, самую большую инвестицию в процветание западных стран, потому что мы сэкономили миллиарды долларов, которые в противном случае были бы потрачены на ядерное сдерживание. Сейчас тема Будапештского меморандума максимально непопулярна. Мне интересна ваша личная позиция. Как вы считаете, несет ли Запад политическую ответственность за Будапешт?
— Я думаю, что неспособность взять на себя обязательства по Будапештскому меморандуму и действительно воплотить их в жизнь, проявляется сейчас в подписании новых гарантий безопасности для Украины. Мы видим, что многие европейские страны их подписывают, подталкивая остальные страны-члены. Я думаю — это признание того, что мы подвели Украину. Это признание. Если вернуться назад во времени, то все понимают, что Россия никогда не отдала бы вам ядерные бомбы.
А сейчас мы видим, что Путин перебрасывает ядерные бомбы в Беларусь. Мы в странах Балтии считаем, что ядерное сдерживание должно быть перенесено в наш регион. Мы к этому готовы. И конечно, я могу понять ваши чувства по отношению к некоторым западным лидерам, которые смотрели и говорили: отдайте ваше ядерное оружие, а мы гарантируем вам безопасность.
И еще они говорят, что Запад зря тратит деньги на Украину…
— Да, это очень обидно. Но дело в том, что сейчас, когда Украина подписывает соглашения о безопасности со странами НАТО и ЕС — это совершенно другие соглашения на поколения вперед. Потому что в Будапештском меморандуме не было четко прописано никаких гарантий безопасности. Это было скорее возможное участие. Потому самое важное сейчас — приглашение Украины вступить в НАТО. Никакой Будапештский меморандум не сможет иметь такого веса.
То есть «ядерный зонтик» НАТО — это победа для Украины?
— Да. Это наше определение победы Украины. Как я уже говорил в самом начале, это не только про то, чтобы дать пинка оккупантам, но это и про восстановление территориальной целостности. Очень важно, чтобы Украина была полноправным членом ЕС и НАТО. Это и есть определение победы Украины для нас — для латвийцев, для Латвии и для стран Балтии в целом.
Мистер Колс, благодарю вас за столь честный и конструктивный разговор, в котором мы затронули множество тонких и болезненных моментов. Спасибо, что нашли время и надеюсь на скорую встречу снова.
— Мне очень приятно. С удовольствием приду к вам на интервью снова. Будем с вами на связи.
Тарас Мокляк, информационное агентство Guildhall, эксклюзивно.
Только главные новости в нашем Telegram, Facebook и GoogleNews!
Tweet